Кто главный герой в поэме демон. Анализ: «Демон» Лермонтова - вершина в истории мировой романтической поэмы. Философские вопросы, поднимающиеся в произведении

Тамара покидает родной дом

В свои первые дни в Нью-Йорке Оден почувствовал новое чувство освобождения и власти. Во время своего рейса он и Ишервуд вслух произнесли вслух в первый раз свое недовольство массовыми политическими движениями, которые они надеялись исполнить с их поэзией и пьесами. Йейтс умер в семьдесят три. Оден, которому еще не было тридцать два, покинул Англию с полуразрешенной резолюцией, что он начнет свою карьеру заново в новой стране.

Теперь он написал незабываемое и смелое стихотворение о смерти Йитса, в котором он провозгласил возрождение поэзии и предвидел в героических трудах живого поэта обновление мира. Начальная секция с ее торжественным, медитативным, не рифмованным абзацем стиха признает, что большинство поэтов, которых можно достичь в мире, следует помнить его поклонниками.

Заключительный раздел с его барабанными строфами и парящей дальновидной риторикой празднует поэтический язык как силу, более сильную, чем время или смерть, и прославляет поэта как источник пропитания, исцеления и ликования. Закрывающий аргумент побеждает в этой дискуссии, но иронии и сомнения, намеченные открытием, остаются без ответа. Первая опубликованная версия стихотворения сделала абсолютный контраст между умирающим импотентом поэта и возрождающей силой стиха.

Секция открытия превращает традиционную элегию в новый режим. Метафоры указывают на мир, в котором факты могут быть подсчитаны или измерены или сообщены в новостных бюллетенях, где ни поэзия, ни метафора не используются. В английском элегии, пока Оден не написал этот, природа сама оплакивала мертвых, а восклицательный О объявил личную печаль элегиста.

Темы соседних сочинений

В элегии Одена природа не интересуется смертью Йитса; день темный и холодный, просто по совпадению; и поэт с сознательной иронией восклицает над погодным сообщением. Читатели Йейтса, Оден среди них, почти так же безразличны к его смерти, как природа. Трансформирующие чудеса в конце традиционных элегий происходят также в конце стихотворения Одена, но в то время как мертвый поэт традиционно участвовал в этих чудесах, Йейтс исключен из них. Элегии всегда отвращались от мертвых и обращались к завтрашнему дню, к новым лесам и пастбищам, но они обычно были достаточно хороши, чтобы отложить отъезд до окончательных строк.

Йейтс похоронен в середине элегала Одена и забыт задолго до конца. Ничто, что имеет значение, было изменено смертью Йитса. В первом разделе ничего не ожидается. Но в заключительной части стихотворение трансформируется. Неправильный стих открытия заменяется рифмованными, ритмическими строфами, и знакомый мир освещается мифом. Йитс отправляется на ритуал и аллегорию.

Никакая церемония не может положить конец хаосу и тюремному заключению, описанным в первом разделе, но они воспринимаются сейчас по-разному. Кошмар подразумевает пробуждение; замороженные моря могут плавиться; глаза могут встретиться. Инструменты были заменены человеческими лицами, и стихотворение сразу же называет своего рыцаря освобождения, неназванного мифического «поэта», составленного из достоинств паломника, фермера, целителя, певца и учителя, орфического и мессианского героя, который может спуститься в царства смерти и освободить воды жизни.

Анализ стихотворения Лермонтова «Мой демон»

Йитс останется гостем страны до конца времен, но живой поэт может следовать и возвращаться. Стихотворение молится поэту о чудесах преображения и исцеления. Только его сила может научить лай собак Европы и изумительный интеллектуальный позор, несмотря на себя, петь.

«Мой демон» Михаил Лермонтов

Оден использовал это слово с той же встревоженной амбивалентностью, которую он испытывал к Рильке, который стоял за своеобразное поэтическое призвание Одена одновременно заветным и недоверчивым. Он почитал восторженную дальновидную свободу Рильке, в то время как он признал ее безразличие к страданиям и несправедливости. За два месяца до того, как Оден написал «В память о В.». Но, как знал сонет, «История противостоит ее горе нашей плавучей песне».

Его элегия для Йитса была первой поэмой, в которой он ответил Мильтону; в нем он выдвигал большие претензии на поэзию, чем Мильтон осмелился сделать в «Ликидах», и он сделал это, приняв в качестве своих собственных весьма амбициозных заявлений, которые Мильтон сделал в «Потерянном раю». Как писал Оден в эссе десять лет спустя, Милтон был.

Элеганты Ордена Ордена управляют барочной манерой и метафорами Милтона и заставляют их говорить о конфликтующих интересах романтического устремления и современной иронии. Поэт Одена восходит сам по себе, и слезы, застывшие в глазах других, выпущены его песней. Власть, которой покоряет поэт, имеет обманчиво простое имя: это его дар. Во имя своего дара он резко и резко восстал против всех форм групповой и коллективной идентичности политических движений, своей семьи, Англии, потому что он не мог представить себе другого способа избежать ложных и сдерживающих лояльностей.

Подарок был особой формой, сделанной более крупными и более таинственными силами, когда они воплощались в художнике. Знающая и ироническая поверхность его более ранних стихотворений сохраняла веру в свое существование, в значительной степени скрытую от его читателей и, возможно, частично скрытую от него самого. Его вера прерывалась с перерывами, однако иногда маскировалась как аллегорические фигуры власти и права, иногда скрывалась в детерминированных идеях об исторических изменениях. Позже в том же году он написал стихотворение, в котором призывали «Свидетелей», фигуры той же власти, теперь вооруженные апокалиптическими силами, чтобы разглядеть умы и уничтожить города.

Оден признал в себе и других, что вера в таинственные силы почти всегда сопровождается убеждением, что можно найти героя, который их воплотил. Его собственная внезапная слава заставляла его вообразить, что он сам может стать агентом исторических перемен. Герой пьесы умирает на горе, о которой говорит местная легенда, преследует демона; в последнем видении мечты на вершине внутренний демон, который преследует героя, идентифицируется как проекция его воли к власти, а когда покрывает завесу, покрывающую ее черты, она проявляется как мать, которая отказала ему в любви, которую она дала ему брат.

Послушать стихотворение Лермонтова Демон

Демон был другим именем для таинственных сил, которые Оден использовал в прежние годы. Тогда баконская наука изгнала их, или так казалось. Его сонет «Романист» изображает квази-аллегорическую фигуру, которая «должна бороться из своего мальчишеского дара» со взрослым сочувствием к своим персонажам. «Композитор», основанный на Беньямине Бриттене, похвалил одного художника, который может только простить, никогда не обвинять, потому что музыка не имеет никакого отрицания: «Только твоя песня - это абсолютный дар».

Затем, в свои первые пьяные дни после переезда в «абсолютно свободную Америку», когда восстание, которое привело его туда, преуспело, подарок внезапно превратился в преображающую мир силу. Лоуренс, писал он в обзоре, «обязан своим влиянием на добро или зло на свой дар». Но, продолжал он, единственный способ познать целое - это воспринимать с одной своей особой точки зрения: Сначала узнайте, какой вы человек, а затем видите все через объектив вашего дара. Этот дар пережил личную смерть и общественный хаос, и его можно было уничтожить только путем отказа его поэта.

Йейтсе, дар охотно прощает Арнольда недостатки. Но Арнольд, послушный памяти своего отца, предпочел писать эссе о «четкой денонсации» вместо стихов хвалы и «сунул свой дар в тюрьму, пока не умер». Оден настаивал на том, что дар пережил поэта, но в в конце, поэт держал жизнь или смерть в своей собственной власти.

Йейтсе, Оден подумал. Первая строка нового раздела первоначально была частью секции открытия; Оден изменил его с третьего лица на второго человека, когда он его повторно использовал. Выживание Поэзии было теперь ее настойчивостью как само по себе, ее спокойным отказом от искушений, а не любым героическим восхождением от смерти до преображения, как в заключительной части стихотворения.

Поэзия, которая течет здесь, как река Альфей в «Ликидах», течет через эти линии из своего источника через ранние ранчо и прошлые низовья, чтобы выпускать, как и все реки, в устье. Милтонские «слепые рта» находятся на заднем плане. Река кажется такой же американской, как Миссисипи, текущая на юг мимо ранчо и сырых городов, в стране, которую Оден выбрал отчасти потому, что немногие из ее граждан пострадали от заблуждения, что поэзия была чем-то стоящим фальсификация.

В переработанной элегии поэзия переделывает себя в два ступенчатых шага, а не один резкий скачок от неструктурированного стиха в начале до ритмических утверждений в конце. Темный холодный день секции открытия повторяется как постоянная погода Ирландии в средней части, а плоское заявление средней секции о том, что поэзия ничего не делает, готовится к призыву финальной секции к непринужденному голосу поэзии. Новый раздел гласит, как тихий переход между двумя оригинальными, но он также ставит под сомнение окончательные утверждения триумфа, предлагая менее театральную идею успеха.

В средней части поэзия не ищет ничего, кроме автономного выживания в долине своего высказывания, и утверждение, что «поэзия ничего не делает» просто означает, что она не влияет на частные или публичные действия. Заключительный раздел согласен с тем, что поэзия не имеет силы для обеспечения соблюдения, но утверждает, что у нее гораздо больше возможностей исцелять, успокаивать, учить, освобождать и побеждать.

Анализ стихотворения М.Ю. Лермонтова "Демон"

Эти два радикально отличающихся взгляда на силу искусства тайно противостояли друг другу в работе Одена с самого начала. Например, публичные призывы «Испании» были спокойно опровергнуты герметичными вопросами «Орфея». Теперь дебаты стали явными, и Оден неоднократно утверждал обе стороны в одном стихотворении.